Рикард Йозвяк — журналист RFE/RL в Праге, специализирующийся на освещении тем, связанных с Европейским Союзом и НАТО. Он более десяти лет работал корреспондентом RFE/RL в Брюсселе, освещая международные саммиты, европейские выборы и решения международных судов. Среди других тем его материалов — война в Грузии, аннексия Крыма Россией, война на Донбассе, катастрофа "Боинга" MH17, конфликт Сербии и Косово, процессы расширения ЕС и НАТО на Западных Балканах.
Он написал колонку, в которой рассказал об истории своей семьи и трех попытках побега на Запад его отца. И о том, какое значение имело для него самого и его родных Радио Свобода в социалистической Польше и позже, после падения СССР и развала социалистического блока в Европе. Настоящее Время публикует перевод этой колонки на русский язык.
Три попытки побега из-за железного занавеса
Мой отец родился в Познани, на западе Польши, в 1939 году, как раз перед вторжением в страну нацистской Германии. Его отец служил в польской армии и позже попал в плен, а его мать была заключена в тюрьму за сопротивление нацистскому режиму. Мой отец провел большую часть войны под опекой своего старшего брата, а также медсестры шведского Красного Креста — связь, которая впоследствии оказалась значимой.
После войны мои бабушка и дедушка и мой отец, их младший сын, переехали в северный польский портовый город Гданьск в поисках лучшей работы. Швеция находится недалеко от Гданьска и на тот момент имела один из крупнейших торговых флотов в Европе. На мрачном фоне разоренной войной Польши их сверкающие корабли в гавани произвели на моего отца большое впечатление.
Как и многие люди, застрявшие за железным занавесом, мой отец слушал "голоса" — так люди называли радиопередачи BBC World Service, Voice of America и Radio Free Europe. Конечно, люди слушали их тайно, прижимая транзисторный радиоприемник к уху ночью в постели (радиопередачи западных радиостанций были запрещены в социалистических странах, включая СССР, а трансляции "глушились" радиоэлектронными средствами — ред.).
Это были темные времена, с цензурой и репрессиями. Но для моего отца эти передачи были находкой. Они информировали и вдохновляли. А в случае моего отца убедили его бежать — на Запад, в Швецию.
Первую попытку бежать на Запад мой отец предпринял, когда ему было 17 лет: он попробовал уйти пешком из Польши через покрытое льдом Балтийское море, чтобы достичь датского острова Борнхольм. Затем он планировал продолжить путь в Швецию. Зимы в те дни были намного суровее нынешних, и лед действительно покрывал большую часть Балтики. Но это все равно был безрассудный план.
Но ледоколы (которые прокладывали дорогу для судов по замерзшей Балтике) сделали переход пешком практически невозможным. И мой отец был вынужден вернуться в Польшу — побежденный, но не обескураженный.
На следующий год он предпринял еще одну попытку побега, на этот раз попытавшись переплыть море на каноэ с другом. Подростков поймало польское судно и передало властям. Вместо Скандинавии они оказались в тюремной камере в Польше. После допроса и избиения они "признались", что являются шпионами ЦРУ, и были приговорены к 10 годам тюрьмы.
К счастью, в конце 1950-х годов в Польше начались либеральные реформы, и через год их отпустили. Поскольку мечта моего отца о жизни на Западе теперь была отложена, он получил в Польше образование и встретил мою мать. Они поженились и оба получили работу на тогдашних верфях имени Ленина в Гданьске. Все это время он слушал "голоса", джаз, рок-н-ролл, когда ему удавалось избежать помех.
Мечты моих родителей о новой жизни за границей снова всплыли на поверхность, когда в 1971 году они отправились в Югославию, одну из немногих стран, куда жители Польши могли путешествовать в то время. На пляже в Пуле, в сегодняшней Хорватии, они увидели немецкую пару, которая напомнила им их самих. Мужчина был темноволосым, как мой отец; женщина была блондинкой, как моя мать.
Терять моим родителям было нечего, они подошли к ним и спросили, не из Западной ли они Германии, выяснилось, что да. Затем они обратились с такой смелой просьбой, что я до сих пор не могу поверить, как им хватило на это наглости: они спросили немецкую пару, могут ли они взять их личности. И, что удивительно, немцы согласились на это! (По-видимому, подобная помощь жителям социалистических стран Восточной Европы таким образом была не редкостью во времена холодной войны.)
С удостоверениями личности иностранной пары и в их машине мои родители пересекли границу и въехали в Италию. Немецкая пара через некоторое время отправилась в ближайшее консульство ФРГ и заявила, что их ограбили.
Год мои родители жили в качестве политических беженцев в Италии, после чего им разрешили поехать в Швецию, чтобы получить там вид на жительство, а затем и гражданство.
Из-за войны мой отец вырос, ненавидя немцев. Так что это была ирония судьбы, что акт величайшей щедрости, который дал ему свободу, был совершен именно немцем. Мои родители поддерживали связь с немецкой парой, которая им помогла, отправляя им открытку каждое Рождество.
Я родился в Швеции в 1980-х годах, в мире и процветании, о которых мои родители могли только мечтать в молодости. Как и многие другие представители моего поколения, я учился за границей, говорил на нескольких европейских языках и свободно путешествовал по континенту, веря в идею общего европейского пространства. В определенном смысле именно поэтому я оказался в Брюсселе.
Когда в начале 2011 года я получил предложение попробовать себя в качестве внештатного репортера в Брюсселе для RFE/RL, я знал, что это не обычное предложение о работе. Будучи был воспитан на историях о значимости RFE/RL в жизни моего отца, я чувствовал, что замыкаю семейный круг.
Когда я начинал работу на Радио Свобода, в начале 2011 года, главной новостью были сфальсифицированные президентские выборы в Беларуси, которые состоялись в декабре 2010 года. Они закончились массовыми протестами и последующим их подавлением силовиками. ЕС ввел санкции против режима Александра Лукашенко, и я с головой окунулся в освещение этой истории из Брюсселя. С тех пор я пишу о ЕС и НАТО.
Но оказалось, что некоторые вещи не меняются. Когда я пишу эту колонку (текст вышел в конце марта 2025 года), Лукашенко в Беларуси вступает в должность на седьмой срок, и он все еще находится под санкциями ЕС. Сегодня во время его репрессивного правления в Беларуси насчитывается около 1500 политических заключенных. Один из них — мой коллега, журналист RFE/RL Игорь Лосик, который находится за решеткой с 2020 года. Другой коллега, Андрей Кузнечик, был освобожден в начале этого года из белорусской тюрьмы.
Когда я думаю об Игоре и Андрее, а также о Владиславе Есипенко, еще одном корреспонденте Радио Свобода, который находится в тюрьме в оккупированном Россией Крыму, я не могу не вспомнить историю моего отца и все, что он сделал, чтобы жить свободной жизнью.
Мы вещаем для примерно 50 миллионов человек в разных странах каждую неделю в местах, часто в странах, где свободных СМИ просто не существует, или в среде, переполненной дезинформацией. И для этих людей RFE/RL по-прежнему имеет значение — как оно имело значение для моих родителей в коммунистической Польше. Сегодня оно так же имеет значение и для Андрея, и для Игоря, и для Владислава — как и для всех людей, которые нас слушают, читают и смотрят.
