Избиения, изоляция от родственников, отправки в ШИЗО, продление срока, лишение посылок и свиданий, отказ в оказании медицинской помощи – это то, с чем сталкивался каждый политзаключенный в Беларуси. С 2020 года белорусские власти популяризировали еще один способ давления – критиков лишают родительских прав или угрожают отобрать детей. В основном это происходит с женщинами. Настоящее Время рассказывает их истории.
"Я очень нужна своим детям"
Когда многодетную мать Елену Мовшук приговорили к шести годам общего режима, она написала на тетрадном листе "я повешусь" и показала присутствующим в зале суда. В тот момент женщина осознавала, что решена была не только ее судьба, но и судьба ее несовершеннолетних детей. В день вынесения ей приговора под стражу взяли и мужа Сергея, впоследствии его приговорили к шести с половиной годам лишения свободы.
Елена Мовшук
Елену задержали в ночь на 10 августа 2020 года в Пинске. "Обнаженная, босая и избитая" – так сокамерница Елены описала Сергею состояние его жены после задержания. Ее обвинили в участии в массовых беспорядках, а позже зарегистрировали в СИЗО как "склонную к захвату власти с помощью захвата заложников и проявления агрессии". Елена также рассказывала, что к ней применяли физическое и психологическое насилие.
Елена и Сергей воспитывали пятерых детей, двое из них совершеннолетние. После ареста Елены органы опеки забрали в социальный приют дочь Елены, пятиклассницу Ангелину. Свое решение они обосновали тем, что Сергей – отчим детей. Белорусские госслужащие решили, что с отчимом им оставаться нельзя, поэтому в сопровождении милиции забрали девочку из школы и увезли в приют. Позже соцопека забрала и вторую несовершеннолетнюю дочь, Карину.
В последнем слове Елена просила смягчить ей наказание ради детей. "Я виновата только в том, что нанесла удары по щиту. Но сделала я это в целях защиты, как только мне нанесли сильные удары дубинкой. Я очень сильно жалею и раскаиваюсь. Больше никаких действий я не предпринимала. Прошу вас жестко меня не наказывать. Я очень нужна своим детям, меня волнует их судьба. Прошу смягчить мое наказание, так как у меня несовершеннолетние девочки, одной 11, второй пять лет", – сказала она.
Но Елене не только не смягчили наказание, но и лишили ее родительских прав. Дочку Карину забрали прямо из детского сада сразу после приговора. Сейчас опеку над Ангелиной удалось оформить ее крестной матери, а Карину забрали из приюта родственники.
"Твоя мама тебя бросила, ты теперь едешь в приют"
Журналистка из Беларуси Евгения Долгая возглавляет медиа-проект "Палітвязынка", в котором она рассказывает истории белорусских женщин-политзаключенных. Но она и сама столкнулась с угрозами, связанными с лишением родительских прав: "Меня при задержании предупреждали, что они могут сделать так, что я еще много лет не увижу своего ребенка, и она в детском доме будет меня вспоминать".
Понять реальную картину распространенности лишения родительских прав политзаключенных на данный момент невозможно. Евгения Долгая объясняет, что единственные источники – это родственники и те, кто сами выходят из колонии и рассказывают, через что прошли.
Долгая вспоминает, как одна из женщин, которая провела два года в колонии, рассказывала о давлении и лишении ее родительских прав. "К ней пришел прокурор и настаивал, чтобы она подписала прошение о помиловании. Позвонили по громкой связи ее сыну и говорили: "Твоя мама тебя бросила, ты теперь едешь в приют. Она к тебе больше не вернется". Исходя из тех историй, что я слышала, если у женщины есть дети, они всегда будут использованы для оказания давления", – говорит Долгая.
Детям белорусских политзаключенных зачастую приходится рано взрослеть и брать ответственность за своих младших братьев и сестер. "Есть довольно много старших детей, которые становятся опекунами. Это просто герои. Они только что были школьниками, а сейчас им приходится брать полное опекунство, чтобы брата или сестру не забрали в приют, – рассказывает Долгая. – Я не знаю парней, которые брали на себя опекунство, хотя уверена, что они есть. Я общалась с девочками. Это девочки, которые еще вчера ходили в университет, жили своей жизнью, а сейчас на них огромная ответственность".
Также существуют случаи, когда отцы отказываются от опекунства после вынесения приговора матери, рассказывает Долгая. "Я знаю три таких случая. И в этих случаях старшие сестры взяли на себя опекунство над младшими братьями и сестрами".
Так, дочь оппозиционной активистки Елены Лазарчик Марина оформила опеку над младшим братом Артемом, когда отец отказался от опеки над сыном. Марина рассказывала, что когда в 2021 году в их квартиру ворвались силовики, у семилетнего Артема случилась истерика, он отказывался заходить в комнату матери. Сейчас он учится в четвертом классе и пишет письма Елене в тюрьму. Когда женщину освободят, Артему будет 15.
"Елену осудили на 8 лет, лишили всех передач, потому что она отказывается работать. Но она не может работать, потому что у нее зрение минус одиннадцать. А очки не передают," – говорит Долгая. Согласно информации правозащитного центра "Вясна", с момента перевода Елены в гомельскую колонию в январе 2023 года ей ни разу не был предоставлен адвокат, женщину неоднократно помещали в ШИЗО.
СМОТРИТЕ ТАКЖЕ: Матери за решеткой. Истории политзаключенных из Беларуси, которых власти разлучили с детьми
"Режим не думает о детях"
В начале марта Александр Лукашенко на встрече с Белорусским союзом женщин заявил, что "при любых условиях государство и дальше будет поддерживать материнство и детство" и "делать все для многодетной семьи".
Ольга Золотарь. Фото: “Еврорадио”
В то же время четыре года колонии дали политзаключенной Ольге Золотарь. Как мать пятерых детей, Золотарь когда-то была награждена Орденом Матери. Ее старшей дочери 17 лет, младшему сыну – пять.
Золотарь была независимым наблюдателем на президентских выборах 2020 года, волонтерила у изолятора на Окрестина. Ольга администрировала местный дворовой чат и организовывала несанкционированные мероприятия: чаепития, прогулки, концерты. При задержании Ольгу избили – адвокаты зафиксировали у женщины синяки на руках, шее и ягодицах. Суд признал ее виновной в создании "экстремистских формирований" и отправил на четыре года в колонию. Суд над Золотарь был закрытым.
"Режим постоянно награждает многодетных матерей. Но вместе с тем дети не принадлежат матери. Государство просто их берет и лишает всего," – говорит журналистка Евгения Долгая.
Политзаключенная Виктория Онохова-Журавлева – мать 13 детей, девять из которых приемные. В феврале 2021 года на Викторию написали донос. Ее приговорили к трем годам "домашней химии" за клевету в адрес президента: в августе 2020 года в местном телеграм-чате Виктория оставила комментарий "Лукашенко убил еще одного белоруса" под репостом статьи о Геннадии Шутове, который умер в Бресте после того, как ему в голову выстрелил милиционер во время протеста. Ее приемных детей отправили в приют.
"Разве детям Виктории Оноховой стало легче от того, что их забрали обратно в приют? У них уже был свой мир, свой быт, своя жизнь, свои социальные связи. А их просто как котят – туда-сюда, – говорит Евгения Долгая. – Это патриархат в чистом виде. Патриархат, где женщина не считается полноправным членом общества. Где женщина должна быть послушной, должна сидеть дома, рожать детей, варить борщи. А тут она высунулась – тогда ее лишают всего".
СМОТРИТЕ ТАКЖЕ: В Беларуси находящуюся в приюте дочь задержанной керамистки Натальи Корнеевой не отдают под опеку родственникамКак именно лишают родительских прав
Юрист правозащитного центра "Вясна" Павел Сапелко отмечает легкость, с которой в Беларуси можно лишить политзаключенных родительских прав: "В условиях кризиса правовой системы и отсутствия свободного, справедливого и независимого суда, в условиях, когда осужденные поражены в своих процессуальных правах, эти дела, скорее всего, рассматривались бы в отсутствии ответчиков-осужденных. В лучшем случае им предоставили бы какие-то письменные объяснения вместе с исками о лишении родительских прав. Человек прекрасно понимает, что он не защищен в этом процессе, а число адвокатов, готовых браться за дело с любого вида политическим подтекстом, стремится к нулю."
Когда вынести неправосудное решение и лишить родительских прав очень легко, обжаловать его становится очень трудно, по тем же самым причинам. В целом по стране только за 2022 год родительских прав лишили 2705 родителей, а восстановили 118, это всего лишь 4,4 процента.
Восстановление в правах может зависеть от нескольких факторов: прекращения основания для лишения родительских прав, соответствия условий жизни установленным критериям, усыновления или удочерения ребенка, а также выполнения родителем финансовых обязательств.
Последний фактор представляет собой особую трудность для заключенных. Благодаря президентскому декрету №18 государство может отбирать детей без решения суда на срок до полугода, если ребенок находится в "социально опасном положении". Государство также имеет право взыскивать с родителя стоимость содержания ребенка в той форме устройства, которую ему подобрали. И за время заключения у родителя накапливается внушительный долг перед государством, который нужно погасить, чтобы вернуть ребенка в семью.
"Декрет №18 – это своего рода ловушка для заключенных. Когда, например, женщина выходит на волю, она должна, во-первых, выплатить накопившийся долг алиментов и, во-вторых, доказать, что она хорошая мама," – говорит Долгая.
Этот декрет не только облегчает процесс отбирания детей, но и позволяет родителям с легкостью отказываться от опекунства. Это создает дополнительные проблемы как для детей, так и для матерей-политзаключенных. Правозащитники рассказывают, что регулярно сталкиваются со случаями, когда отцы отказывались от своих детей после того, как их жен отправляли в колонию.
"Вилка 18-го декрета в том, что очень легко лишить родительских прав и очень легко отказаться от ребенка. И, например, отец, отказываясь от опекунства, может платить какой-то минимум алиментов, но при этом с него снимается вся ответственность", – говорит Долгая.
"Почему-то когда отцы идут в колонию, а матери остаются – это считается вариантом нормы, – говорит юрист правозащитного центра "Вясна" Павел Сапелко. – А когда в колонию шли матери, это очень часто сопровождалось разного рода драматическими ситуациями".
Сапелко также считает, что дети – еще один, и притом действенный, способ надавить на критиков Лукашенко: "Режим не думает о детях в этих ситуациях, режим ослеплен жаждой мести родителям. И эта месть осуществляется по всем векторам, направлениям и фронтам, будь то трудовые права, будь то социальные права, будь то взаимоотношения родителей и детей".
СМОТРИТЕ ТАКЖЕ:
Риски из-за войны, политическая дискриминация, насилие в семье. Что мы узнали из нового доклада о безопасности женщин в мире"Адвокатов преследуют, чтобы люди воспринимали бесправие как норму". Интервью защитницы Тихановского и Бабарико Натальи МацкевичЧлен семьи "перебежчика". Как и зачем в Беларуси давят на родственников тех, кто уехал из страны"Завтра может не быть". Как живут в Беларуси те, кто не уехал после протестов 2020 года"Дочь винит меня, мы два месяца не разговаривали". Как репрессии и эмиграция разрушают психику и семьи – истории белорусов"Поставил бабушку к стенке и спрашивает: "Как относитесь к террористической деятельности внука?" Кого власти Беларуси считают террористами