Показы конкурсной программы Берлинале-2019 завершились мировой премьерой китайской мелодрамы "Так долго, сын мой". История семьи, потерявшей единственного ребенка, ставит ряд неудобных вопросов относительно демографической политики в Китае. Другой китайский фильм – "Одну секунду" выдающегося кинематографиста Чжана Имоу – на фестивале не смогли показать, как утверждается в официальном сообщении, "по техническим причинам". Но сразу после объявления об отмене премьеры мгновенно поползли слухи о запрете показа китайскими властями, так как в центре сюжета – события "культурной революции".
Два фильма из программы кинофестиваля – "Синонимы" израильтянина Надава Лапида и "Я была дома, но" Ангелы Шанелек – вероятно, будут обсуждать весь год. Оба автора прежде всего сосредоточили свое внимание на киноязыке.
Ангела Шанелек – признанный лидер так называемой "Берлинской школы", движения, объединившего молодых немецких кинематографистов в 1990-е годы. В центре сюжета ее новой картины – женщина, столкнувшаяся с неприятными обстоятельствами взросления сына. Но это лишь на поверхности. "Я была дома, но" – это многоуровневое размышление о реальной жизни, ее воображаемых воплощениях в искусстве и о том, как они друг друга взаимозаменяют.
Надав Лапид в своем третьем полнометражном фильме вновь обращается к вопросу о израильской идентичности. Главный герой его фильма – молодой человек, который сбегает в Париж. Подобно герою романа Милорада Павича "Ящик для письменных принадлежностей", он предпринимает попытки обрести новую идентичность через отказ от своего прошлого, в том числе, родного языка. Но затем декларативно отказывается от весьма травматичного опыта вживания в чужую культуру.
В параллельных секциях кинофестиваля документалисты также продолжают поиск новых выразительных средств.
"Африканское зеркало", реж. Миша Хэдингер
Швейцарский режиссер, писатель и фотограф Рене Гарди в 1960 году представил в конкурсной программе берлинского фестиваля фильм "Мандара – магия черной пустыни" – романтизированный в духе XIX века портрет черного континента. Наполненный идиллическими пейзажами и незамысловатым бытом местных жителей, фильм Гарди был поэтическим репортажем о райском месте, куда не пришла цивилизация.
Громкий успех картины, однако, уже тогда вызвал ряд критических замечаний, так как для многих было очевидно, что к реальной документалистике этот опус имеет опосредованное отношение. Большинство сцен были постановочными и не передавали всех неприятных сторон жизни, следствия насильственного проекта европейской колонизации Африки. Собрав воедино обширный архив Гарди, режиссер Миша Хэдингер создал захватывающее расследование не столько об античеловечной сути колониализма, сколько о самом механизме производства знания о мире, который часто служит тем, кто обладает оружием и множит насилие. Этот фильм – исчерпывающая иллюстрация к работам Эдварда Саида, исследователя постколониализма. Еще полвека назад он доказал, что "другие" – это лишь те образы и знания, которые мы сами создали.
"Только не думай, что я закричу", реж. Франк Бове
После расставания с партнером Франк остается один в небольшой деревне в Эльзасе. У него нет ни работы, ни перспектив на будущее – только кино, которое он смотрит днями напролет, стараясь справиться с депрессией. В течение месяцев он пишет видеодневник – постмодернистскую исповедь, где находится место личным переживаниям, размышлениям о политической обстановке во Франции, пережившей накануне серию террористических атак и очередную волну миграционного кризиса. Все это автор мешает с кадрами из просмотренных фильмов, создавая некоторую личную онтологию мирового кинематографа. Поток изображений превращается в психологический портрет человека, для которого жизнь потеряла всякий смысл. Но именно столкновение с множеством экранных историй, знакомых и незабываемых образов в конце концов оформляется в терапевтический жест, дарующий надежду на то, что все изменится.
"То, что мы не завершили", реж. Мариам Гани
Проект художницы и режиссера Мариам Гани посвящен незавершенным фильмам, созданным в период с 1978 по 1992 год в Афганистане, во времена гражданской войны и череды сменяющихся коммунистических режимов. В кадре режиссеры и актеры с воодушевлением и ностальгической грустью вспоминают о своей работе. О том, как те или иные фильмы становились предметом обсуждения цензурными органами. О том, как кинематографистов заставляли переделывать те или иные сцены, хотя большинство лент – типичные приключенческие боевики или романтические мелодрамы. Это история афганского кино, которому так и не суждено было превратиться в полноценную индустрию, история мечтаний и надежд, преданности профессии, запретов и пренебрежения чиновников. Интервью с героями и сцены из неоконченных фильмов напоминают нам о силе кинематографа, которую слишком часто используют в целях пропаганды.