"Вцепился в кресло царька". Валерий Цепкало – об измене Лукашенко и партизанском движении белорусов

Незарегистрированный кандидат в президенты Беларуси Валерий Цепкало в прямом эфире Настоящего Времени рассказал о реакции на отъезд Светланы Тихановской в Литву, а также о том, как дальше будут развиваться события в стране и может ли Лукашенко пойти на уступки протестующим.

Валерий Цепкало – об измене Лукашенко и партизанском движении белорусов

— Светлана Тихановская выехала из страны. Чем вы объясняете ее этот поступок и как его оцениваете?

— На самом деле мы прекрасно понимаем, что сейчас происходит в Республике Беларусь. Действительно, идут массовые задержания. Арестовывают практически всех, кто может оказаться каким-то центром сопротивления или каким-то центром организации. Арестовывают людей из моего штаба. Они сейчас либо скрываются в Беларуси, либо уезжают за рубеж. Это вполне естественный процесс.

Но на самом деле это уже не столь и важно, потому как сейчас люди идут уже не за Светлану Тихановскую – они идут за себя, они идут за свои семьи, они идут за свое право выбора. Они в конечном счете хотят называться людьми, они устали от того, что их постоянно оскорбляют, унижают, не считают за граждан, не считают за людей, воруют их голоса. Поэтому на самом деле Светлана была символом. Каждый из нас на определенном этапе сделал свою работу, и сейчас мы видим просто протест гражданского общества против этого хамства, против заносчивости, против высокомерия и против этого человека, который в течение 26 лет держит власть. И сейчас мы все смогли убедиться в том, что он прибегает ко всем незаконным методам для того, чтобы остаться у этой власти. Он, как сам выражается, синюшными пальцами вцепился в кресло царька. Он себя считает действительно царьком, не хочет отпускать его.

— Как люди отреагируют на отъезд Тихановской, как вы считаете? Те, которые выходят на протесты, идут под дубинки?

— Я думаю, что это никак не скажется на протестах, это никак не скажется на гражданской активности людей. Я еще раз подчеркиваю, что люди голосовали не за Тихановскую – они голосовали против Лукашенко, они голосовали за свое право выбора. Если вы посмотрите на программу Светланы, то ее программа была не позитивистская. У нее было лишь два пункта: освободить политических заключенных, освободить экономических заключенных и провести свободные демократические выборы, где те, кто сидит в тюрьме или кто выдавлен за пределы Беларуси, смогут участвовать.

— Вы работали в команде Александра Лукашенко и, наверное, можете понимать ход его мыслей, его психологию. Почему Лукашенко показал результат 80%? Почему не 60%, не 57%? Почему было не показать 49% и пойти на второй тур?

— Это не было его философией, когда он шел на президентские выборы. Он был обычным директором колхоза, который в принципе просто хотел стать президентом, собрал вокруг себя определенную команду людей, которая поверила ему. Тогда он производил впечатление искреннего человека. А потом на каком-то определенном этапе он почувствовал себя отцом нации, а отец нации должен набирать по 80% голосов, потому что если это будет 55-60%, то это просто политик, который не покрывает все электоральное поле. И эта его убежденность глубоко проникла в его сознание, глубоко проникла в его мозг, поэтому он всегда фальсифицирует выборы, подгоняя их под 80-82%. Но если на предыдущих выборах докидывали дополнительно 10-30% голосов, то в этот раз мы видим, что 70 с лишним процентов докинули ему до того, чтобы он оставался в том электоральном статусе, как он себе это представляет, в котором он был и раньше.

— А почему уже после протестов он выходит на следующий день и называет протестующих овцами? Зачем?

— Он их называет не только овцами, он называет их шелудивыми, мерзавцами, подонками, "майданутыми". Он так всегда людей называл, но он просто не заметил, что в какой-то момент – может быть, 10-15 лет назад – у нас стало перестраиваться общество, пришла постиндустриальная экономика, серьезно вырос уровень образования среди белорусов. И то, что прокатывало 25 лет назад, – люди, наверное, с тем уровнем образования и с аграрным мышлением, возможно, воспринимали это когда-то нормально – сейчас они перестали воспринимать это хамство, эту грубость. Он действительно вдруг в какой-то момент оказался абсолютно чуждый белорусам, оказался абсолютно чуждый Беларуси не только генетически, но и морально-этически. Поэтому [люди] начинают его сейчас отвергать.

— Какое основное чувство, по вашему мнению, сейчас испытывает Александр Лукашенко? Это страх, раздражение, смятение?

— Я его не так хорошо знаю – последний раз я с ним лично встречался лет 10-12 назад. Я думаю, что за это время очень серьезные метаморфозы произошли. А близко я его знал до 1994 года, а потом я занялся дипломатией, работал в том числе в США. Но я и до этого дипломатией занялся, но я не общался с ним. При создании Парка [высоких технологий] 10-12 лет назад была моя последняя встреча. Я, наверное, могу оценивать [его состояние] примерно так же, как оценивают его другие люди.

На самом деле сейчас – комбинация чувств, которые он испытывает, мне кажется. Но прежде всего им, конечно, овладевает страх, потому что он понимает ответственность за все те вещи, которые он совершил. Он понимает, что он уже находится вне рамок какого-то правового процесса. По большому счету, ему надо было просто передать власть или уйти, или достойно честно проиграть выборы, получив какие-то определенные гарантии. Но он не представляет себя в таком статусе, а люди, они, естественно, протестуют. Естественно – потому что так чудовищно сфальсифицировать, совершить такой колоссальный подлог, мне кажется, это людей очень сильно задело, это их очень сильно оскорбило.

Ладно, что он назвал [людей] овцами, это ерунда. Он выходит и говорит: "Я устроил людям праздник. Смотрите, какой праздник в Беларуси". Если ты набрал 80% голосов, как ты говоришь, где твои сторонники, которые выходят на улицу и радуются? Мы знаем по примеру любой страны мира, что если какая-то политическая партия или лидер побеждает, то мы видим, что люди выходят, радуются. Другая сторона, конечно, разочарованно принимает это поражение.

Но если это 80% – представляете, какая бы сейчас радость должна быть на улицах Минска. Но никто за него не вышел, кроме тех, кто от него зависит, – я имею в виду прежде всего омоновцев. Да, хотя и чиновники не вышли. Ни одного человека в гражданском не вышло и не стало радоваться его победе. Это говорит о том, что он просто совершил чудовищный подлог.

Он это понимает. Он понимает, что он фактически совершил измену родине, совершил акт государственного предательства, потому что по Конституции высшим источником государственной власти в нашей стране является именно белорусский народ. И именно белорусский народ он лишает права выбора, права себе выбирать того руководителя, с которым наш народ связывает свое будущее.

— Как вы считаете, что будет дальше происходить с протестами?

— Я думаю, что отъезд Светланы абсолютно никак не повлияет на эти протесты. Люди выходят на улицы ради самих себя, ради своих семей, ради будущего страны, ради своего собственного будущего, ради будущего своих детей. Ради этого они шли голосовать за Светлану Тихановскую, а не просто потому, что она такая великая. Ничего подобного.

— По вашим оценкам, протесты будут продолжаться?

— Абсолютно. Первый этап – свобода от – мы его еще не прошли. Потом для нас будет второй этап – свобода для чего. Но первый этап – свобода от чего – это самый главный этап, который сейчас происходит в Беларуси. И когда мы говорим: свобода от чего или свобода от кого – она даже не подразумевает существование какой-то позитивистской программы. Она подразумевает прежде всего то, чтобы убрать эту надоевшую власть. Уже просто невозможно жить в этой атмосфере лжи, в этой атмосфере обмана, в этой атмосфере насилия, в этой атмосфере безысходности.

— Я не видела ни одних протестов, которые были бы долгими и действенными без какой-либо организации. Появятся ли у этих протестов лидеры, организация, структурированность?

— Здесь тоже можно поспорить, потому как мы организовывали первый день, у нас была согласованная программа действий, мы четко себе понимали, как надо, мы это по разным телеграм-каналам распространили. Мы действовали по классике, мы собрали у стелы Победы большое количество людей, то есть поставили задачу.

— Первый день – это вы какой имеете в виду?

— Это было в ночь с 9 на 10 августа.

— Вы себе точно наговорили на уголовную статью.

— В Беларуси я наговорил, но в Беларуси любой человек, который выступает и говорит, что у нас в соответствии со Всеобщей декларацией прав человека, с Конституцией человек имеет право выражать свое мнение, имеет право на проведение собраний, демонстрации и т. д. Это является и конституционным правом Беларуси, и это право, которое зафиксировано во Всеобщей декларации прав человека, которую Беларусь ратифицировала.

— Как происходила организация протеста в ночь с 9 на 10 августа?

— Мы координировали наши действия, мы проработали план. Люди должны были прийти к стеле, но к этому власть оказалась готова, она использовала специальную технику, которая разбила эту толпу, – специальные машины, которые рассеивали эту толпу. Вы знаете, что в результате погиб один человек – он попал под машину.

— Конкретно этой смерти пока нет подтверждения.

— Да, но вчера мы видели совершенно другую картину, где не было никакого руководства, где белорусы прибегли к партизанскому движению. Они начали организовываться у метро небольшими группами, и к такому повороту власть уже не была готова, им приходилось ОМОН разбивать на большое количество участков, люди ходили перегораживали улицы. Это уже, наверное, в белорусах генетически – действовать небольшими отрядами. Не армией одной собрать в кулак, а работать небольшими группами, небольшими командами. И это оказалось вчера более эффективно, потому что начали возникать слабые звенья у правоохранительных органов.

Мы видели вчера фотографию омоновца, который обнимается и поднимает щит уже не против граждан, а вместе со своими гражданами. Часть омоновцев в Пинске просто закрылись и не действовали проактивно.

Протесты и задержания, гранаты и стрельба. Что происходит в Беларуси через сутки после выборов. ФОТО

Эта тактика, которая никем не была придумана, – она уже являлась самой инициативой низовой субъектности, самой инициативой белорусских граждан. Она начинает уже приносить гораздо больший результат, чем организованная по классике так, как это в принципе планировалось.

— Ольга Ковалькова – доверенное лицо Светланы Тихановской – в интервью TUT.BY сегодня сообщила о том, что "в заложниках в Беларуси остается часть команды Светланы Тихановской". Среди этих людей есть ли ваши люди – люди из вашего штаба?

— Есть. Я не имею сейчас связи с частью людей из моего штаба. Часть выехала за пределы Беларуси в связи с тем, что отрублен интернет, и я вчера связь [с ними] установил. Часть скрывается где-то в деревнях, и часть – у меня из команды были раньше взяты люди, которые выступали в качестве независимых наблюдателей, – они были арестованы. Поэтому да, есть. Мы в данном случае имеем меньшее число заложников, поэтому мы можем более открыто говорить, чем та же Светлана, у которой прежде всего муж находится в заложниках. Даже о штабе можно не говорить – у нее любимый супруг, на которого оказывается различного рода воздействие. Естественно, что это воздействие может оказываться и на Светлану, и оно наверняка оказывается. Поэтому здесь действительно самая сложная ситуация именно у нее.

У нас штаб сейчас распределен в разных местах, то есть мы координируемся – не вместе собираемся, а координируемся с использованием мессенджеров, с использованием разных иных средств коммуникации.

— Как вы оцениваете роль различных телеграм-каналов в нынешних протестах и в нынешней кампании?

— Безусловно, телеграм-каналы, мессенджеры и социальные сети сыграли серьезную роль, прежде всего роль информирования. Лукашенко считает, что у него есть два или три телевизионных канала, в которых он вещает, которые показывают только одну точку зрения – это его точка зрения. Но отличие этой кампании, допустим, от кампании 2010 года как раз заключается в том, что существует огромное количество альтернативных источников информации. И самое главное, что сейчас источником информации стал сам гражданин Беларуси, когда он первый быстрее, чем кто бы то ни было – даже пресса, – фиксирует информацию: снимает видео или фотографии. Выкладывает это в соответствующие каналы, и люди, естественно, быстрее, даже чем власти, знают реальную ситуацию.

14 июля ЦИК Беларуси не зарегистрировал Цепкало кандидатом в президенты – по официальной версии, из-за нехватки достоверных подписей, поданных в его поддержку. Инициативная группа собрала более 200 тысяч подписей, из которых в избиркомы сдали более 160 тысяч. ЦИК признал достоверными менее 80 тысяч подписей при необходимых 100 тысячах.

24 июля Цепкало покинул Беларусь и уехал в Москву вместе с детьми из-за опасения быть задержанным. Позже он перебрался в Киев.