По данным украинской пограничной службы, с начала полномасштабной войны из Украины уехали более 3 млн человек. В основном это женщины и дети. Больше всего беженцев из Украины приняли Германия (1,1 млн человек ) и Польша (975 тыс. человек). В Латвии сейчас живут более 40 тыс. беженцев из Украины, в Литве – около 44 тыс., а в Эстонии – 35 тыс.
За три года у украинских беженцев в Латвии родилось больше ста детей. Один из них – Илья, сын Маргариты: скоро ему исполнится три года.
До войны Маргарита с семьей жила в городе Рубежное Луганской области. Ее муж работал в логистической компании, был начальником отдела. Маргарита была учителем русского языка и зарубежной литературы.
"Нас оккупировали уже окончательно 9 марта. Девятого марта не стало воды, света, газа. И еще три недели мы сидели и ждали, – вспоминает Маргарита. – Надеялись, что вот-вот все наладится, вот-вот нас отобьют".
"Мы уже были в этой ситуации в 2014 году. Тогда мы никуда не выезжали, мы жили свою жизнь, – рассказывает женщина. – Мы сначала не хотели уезжать, бросать свое жилье, потому что знали, что произойдет, что будет мародерство. Но когда три недели просто не прекращаются (обстрелы)... нет света, нет оповещения, и бьет всегда..."
В то время Маргарита уже была беременна.
"Первое обследование я прошла дома в Рубежном. Я еще бегала под обстрелами на скрининг: он мне просто нужен был, жизненно необходим, – вспоминает украинка. – Как раз на втором скрининге я узнала, что у меня будет мальчик".
СМОТРИТЕ ТАКЖЕ: "Мы привыкли к войне и хотим прожить свою жизнь счастливо". Поговорили с родителями детей, рожденных в начале российского вторженияСпустя три недели постоянных обстрелов и жизни без света и тепла Маргарита и ее семья уехали в поселок Новая Астрахань. Он тоже был под российской оккупацией, но находился дальше от линии фронта.
"Вывозили нас уже элэнэровцы и россияне. На грузовых машинах вывозили. Условия, конечно, там были такие.... но нам было все равно, как выезжать. Нужно было выезжать, – вспоминает женщина. – Приехали, нам говорят: мы сейчас тут посмотрим, кто из местных вас может принять. И нам просто открывают домик около церкви. И мы такие: "О боже, свет. О боже, я могу пить чай теплый! О боже, мне не холодно!"
"Но мы мужчин своих никуда не отпускали, мы их немножко охраняли: если шли куда-то в магазин или к кому-то в гости что-то спросить, мы шли всей организованной толпой. По-другому было нельзя!" – рассказывает Маргарита.
В Новой Астрахани семья прожила месяц, после чего решила уезжать из оккупации. Маргарита говорит, что не чувствовала себя в безопасности.
"Там знаете, сколько техники было? Я столько ни в одном историческом фильме не видела, – вспоминает она. – И я не знаю, что у военных там было в голове. Потому что был такой случай, когда там мы стояли за хлебом (там в селе один магазин, и военные все там скупаются, с ружьями наперевес). Один из них подходит к дочке: за щеку ее так схватил: "Что, боишься?"
"Я вдохнула и встала, пузо выставила вперед. Говорю дочке: "Пошли". Мы опустили голову и ушли. Ну как? Я не знаю, как на это реагировать. Меня жизнь не готовила к этому", – рассказывает Маргарита.
СМОТРИТЕ ТАКЖЕ: "Надо привыкнуть, что нет прилетов и комендантского часа". Истории беженцев из Украины, которые выехали в Евросоюз через Россию
Выехать из Новой Астрахани украинцам можно было только через российскую территорию, пройдя через так называемую фильтрацию. Маргарита вспоминает, что ее разделили с мужем: его допрашивали отдельно и заставили раздеться, проверяя татуировки.
"Очередь была в 13 часов. Да, мы стояли. Никто нас не трогал. Но опять же: нет туалета, нет воды. Самое унизительное для меня было то, что нас фотографировали с какой-то табличкой – как заключенных. Профиль, фас, анфас", – вспоминает она.
"Нас пофотографировали, а потом забирали мужчин. Забирали брата, забирали мужа, но у них быстро все прошло, за 15 минут. Они нам рассказывали, что они там раздевались, им какие-то им вопросы задавали и телефон их смотрели", – говорит Маргарита. – Мои родители ехали через месяц через другой блокпост. Говорят, отношение было очень плохое. Папа до сих пор мне не говорит, что там было. Он сказал: "Отстань, не задавай мне эти вопросы".
"Нас очень спас этот человек, Илья, который был у меня в животе. Наверное, благодаря ему мы и выехали. Я просто знала, что меня никто не тронет", – уверена женщина.
Некоторые ее родственники по-прежнему живут в оккупации в Рубежном.
"У меня остались там дедушка и тетя, – рассказывает Маргарита. – Мы мало общаемся. В Рубежном связи нет. Иногда лишь где-то она есть, если ее не глушат. Тете за 60, она вылезает на девятиэтажку, ловит связь или иногда выезжает в другие города, за 80 км, за 100 км. И вот если она выезжает, она нам звонит – раз в месяц. Дедушка мне звонит раз в полгода в лучшем случае. И все".
Ваш браузер не поддерживает HTML5
"Все пытались рассказывать, что это не русские, но на деле все знали, что это они". Рассказ уроженки Донецка о жизни в "ДНР" и оккупации
С помощью перевозчиков семья приехала в Москву и оттуда начала искать способы уехать из России. Маргарита вспоминает, что четыре дня пыталась найти билеты до Риги.
"И вот у тебя осталось 300 евро на пятерых: мы уезжали я, муж, дочка, мои родители, свекровь и брат мужа. И ты просто не знаешь, что дальше делать, – рассказывает она. – Но мне здесь все помогают. У меня такое ощущение, вот собрались все, чтобы помочь мне выжить в ситуации".
В Риге Маргарита нашла сообщество местных мам: они открыли отделение для украинских матерей-беженок и помогают им освоиться в новой стране. Маргарита говорит, что пришла на первую встречу, когда Илье было всего три недели.
"Все говорят: "Ну что, латыш?" Я говорю: "Какой латыш, он украинец", – смеется она.