Владимир Путин 11 марта подписал закон о запрете размещения рекламы на ресурсах "иностранных агентов". Он запрещает российским гражданам и компаниям размещать рекламу на ресурсах "иностранных агентов", в том числе на YouTube и в других соцсетях, а также рекламировать в СМИ и интернете ресурсы самих "иноагентов". За размещение рекламы у "иноагентов" в России предусмотрено наказание до двух лет лишения свободы.
Зачем Кремлю нужен закон о запрете рекламы у "иноагентов" и как сильно он по ним ударит? Сколько потеряют Екатерина Гордеева, Ирина Шихман, Алексей Пивоваров, Илья Варламов, Юрий Дудь и другие? И почему одним из главных выгодополучателей закона может стать Ксения Собчак? В разговоре с Настоящим Временем это объясняет главред The Republic Дмитрий Колезев.
– Зачем в России вводится этот запрет? Какие цели преследует Кремль этим законом?
– Я думаю, что у него есть две главные цели. Первая – это некоторые ресурсы, которые уже сегодня действуют, в основном на ютубе. Их не так много на самом деле. Если мы возьмем список "иноагентов", выберем из них тех "иноагентов", которые обладают какими-то большими собственными площадками и размещают там рекламу, мы увидим, что это порядка двух десятков, наверное, человек или организаций, может быть, чуть больше. И есть некоторые из них, для которых реклама критически важна.
Мы уже слышали, что журналистка Катерина Гордеева объявила о том, что она временно прекращает производство своих интервью. Есть, например, еще один хороший интервьюер – Ирина Шихман, у которой та же рекламная модель. Есть Алексей Пивоваров, канал "Редакция", который уже объявил, что он сократит производство контента. Есть Илья Варламов, у которого тоже довольно много рекламы размещалось, это был основной источник его монетизации, насколько я понимаю. Вот этих каналов это коснется в первую очередь, это по ним довольно больно ударит.
Это заметные каналы, это довольно важная часть медийного ландшафта – если говорить про независимую прессу, неподцензурную прессу.
Но в то же время есть большое количество каналов на ютубе и других площадках, каналов в Telegram, которые финансируются или монетизируются другими способами – через донаты, через деньги учредителей и через деньги доноров или еще каким-то способом.
Они, конечно, продолжат свою работу, их эта история вообще никак не касается. Но это как раз в основном те каналы, которые можно назвать более резкими по отношению к российской власти. Они занимают такую более непримиримую позицию, они как раз рекламу уже давно не размещают, поэтому их это особо не коснется.
– Но ведь этот запрет – угроза не только тем журналистам и блогерам, которых вы перечислили, но и менее раскрученным, более нейтральным?
– Да, запрет больше коснется более нейтральных или каких-то умеренных редакций. Мне кажется, что даже более важная цель этого закона – это те блогеры, или журналисты, или авторы, публицисты, которые еще не попали в реестр "иностранных агентов" и продолжают зарабатывать на рекламе. Для них это очень серьезная угроза.
Теперь появляется механизм, который позволяет буквально в одночасье, одним решением Министерства юстиции, без всякой судебной процедуры, без еще чего-либо просто запретить человеку зарабатывать на рекламе. Это можно сделать просто росчерком пера чиновников в Минюсте. И теперь, естественно, любой блогер, который размещает рекламу и зарабатывает на этом, будет сторониться политических тем, будет стараться не говорить чего-то о политике в России или о войне в Украине, того, что могло бы не понравиться российским властям.
– Даже если он не имеет никакого отношения к "иноагентам"?
– Сегодня даже не нужно доказывать иностранное финансирование у блогера или у журналиста. Достаточно просто сказать, что он "попал под иностранное влияние", и на этом основании признать его иностранным агентом и лишь всех рекламных денег.
– Вы упомянули Пивоварова, Шихман, Гордееву. Эти журналисты на протяжении двух последних лет этой полномасштабной войны еще пытались периодически что-то снимать в России. То есть это, по сути, такое дальнейшее выдавливание российской журналистики за рубеж?
– Абсолютно, это выдавливание. Более того, здесь видится какой-то парадокс: если подходить к этому с точки зрения той логики, по которой российское государство объясняет закон об иностранных агентах, то он подается как попытка ограничить некое иностранное влияние на информационную среду в России.
Но если это так, то встает вопрос. Извините, канал "Редакция", например, Алексея Пивоварова или Катерина Гордеева: вы лишили их денег российских рекламодателей, они вынуждены закрываться или сокращать производство. Выходит, они не зависели от иностранных источников финансирования, выходит, они зависели от российских источников финансирования? Тогда почему вы их признали "иноагентами"? И почему тогда вы им запрещаете зарабатывать в России?
Разве это не простимулирует их, наоборот, пойти искать деньги, может быть, где-то на Западе, чего вроде бы вы боитесь?
И это как раз вскрывает, мне кажется, истинную суть закона об "иностранных агентах". Он, конечно, не про иностранное влияние, а он просто про цензуру. Это просто желание заткнуть рты тем, кто говорит что-то, что не нравится российским властям, что не вписывается в их нарративы. Что противоречит российской пропаганде. Другого смысла в этом законе, по сути, нет – в том, что касается именно журналистов, публицистов и блогеров. Поэтому так он и работает.
И что обидно именно с точки зрения потребителя информации, зрителя, – то, что его лишают последней качественной информации непосредственно из России. Останутся, конечно, ваш канал, останется "Популярная политика", останется Ходорковский LIVE, еще кто-то. Но это, по сути, эмигрантские медиа, которые не могут работать в России. И поэтому российские зрители будут лишены той полноты картины, которую им могла дать та же "Редакция": ее журналисты могли свободно поехать куда-то в российскую глубинку, там с кем-то поговорить, что-то снять.
Понятно, что возможности, в общем-то, остаются, но скорее это будет делаться партизанским путем, и вряд ли это можно будет сделать масштабно.
Есть еще некоторые проекты, которые продолжают работать. Ксения Собчак продолжает снимать в России, как-то продолжает работать, но кто-то считает ее частью российской пропаганды. Кстати говоря, она пока один из бенефициаров этого закона, потому что она остается не "иностранным агентом" и остается таким автором на ютубе, к которому теперь должны устремиться рекламодатели. Потому что мест, где можно было бы размещаться вот именно на площадке с общественно-политическим контентом, почти не остается.
– Но есть еще один блогер, про которого мы не упомянули здесь, – это Юрий Дудь. У него, у Шихман, вообще, сейчас какие есть способы находить деньги на существование их продукта, у вас в том числе?
– Их, собственно, три. Первый – это донаты подписчиков, пользователей, зрителей. Некоторые каналы вполне себе на этом живут. Могу привести в пример канал моего коллеги Александра Плющева, вся модель которого построена именно на пожертвованиях пользователей, на постоянных пожертвованиях, и канал этим живет.
Ирина Шихман уже обратилась к своим подписчикам с просьбой поддержать ее донатами, по-моему, Илья Варламов то же самое сделал. Это один из способов.
Максим Кац, кстати говоря, сделал это, и он публично озвучивал сумму потерь от рекламы, по-моему, это 35 тыс. евро или долларов, точно не помню, и вроде бы он эту сумму практически уже смог восполнить постоянными пожертвованиями.
Второй путь – это надеяться, что найдутся какие-то обходные пути этого закона и рано или поздно рекламодатели в том или ином виде вернутся – через иностранные юрлица, или будут закладывать штрафы в собственные бюджеты, или еще как-то.
Вот вы спросили про Юрия Дудя. Его ключевой рекламодатель – это Aviasales. Насколько я помню, у Aviasales головное юридическое лицо находится не в России, поэтому, может быть, они попробуют рекламироваться у Дудя и дальше. Посмотрим, как это будет выглядеть и как за это будет наказывать или не будет наказывать российское государство.
Ну и третий путь – это искать какие-то альтернативные источники финансирования, каких-то инвесторов, спонсоров, доноров. Имеется в виду не зрителей, а какие-то крупные организации или частных лиц, которые готовы поддержать независимую прессу или независимые ютуб-каналы в таком виде. Это тоже возможный путь, и я думаю, что тоже к этому будут прибегать, это будут делать.
– Можно себе представить, что действительно у кого-то получалось сейчас полностью жить на донаты? Особенно из тех людей, которые, как мы говорим, делают телепроизводство, которое дорогое: нужны осветители, операторы и т.д.? Мы знаем, что "Медиазона" живет на донаты, но это печатное СМИ.
– Кац, например, говорит, что, если верить его статистике, он практически восполнил потери от продажи рекламы донатами. У него довольно дорогое производство, он каждый день выпускает ролики, работает большая команда, у него несколько операторов, они иногда снимают дорогие исторические ролики, это довольно затратно. Вот пример, когда это может существовать и на донаты тоже.
Я уже приводил пример Александра Плющева. Не то чтобы это какое-то высокобюджетное телевидение, но тем не менее тоже команда, довольно много эфирного времени в день, популярные выпуски утреннего шоу, другие программы. Все это естественно тоже расходы. И у него это живет исключительно за счет патронов в основном иностранных, в основном на Patreon. Поэтому да, это возможно.
Другой вопрос – что, конечно, количество денег, которые готовы жертвовать зрители российских независимых медиа, все-таки ограничено. Это не какой-то безбрежный океан денег, который может сейчас хлынуть блогерам или журналистам, когда они об этом попросят. Увеличится конкуренция за эти ресурсы между уже существующими каналами. Поэтому не факт, что получится всем выживать на эти деньги. Но в теории такая вероятность есть, что выжить получится.
– Я помню, что Дудь когда-то рекламировал Head and Shoulders. Можем ли мы себе представить, что большие корпорации, такие как Procter & Gamble, которые представлены на российском рынке, которые продаются в России, будут через иностранные юрлица, через польские представительства, какие угодно представительства покупать рекламу у российских блогеров и журналистов?
– Мне кажется, что это было бы хорошо, это был бы выход, частичный по крайней мере, из этой ситуации. Но я предполагаю, что те компании, которые продолжают работать в России, которые официально продают свои бренды в России, скорее всего, будут соблюдать российское законодательство, даже если оно им не нравится. У всех есть юридические отделы, которые обычно говорят, что нужно соблюдать.
Я не знаю, как устроено у вас, но, например, ваши коллеги из "Би-би-си" тщательно помечают всех "иностранных агентов", экстремистские организации и т.д. За это их критикуют, но у них есть юридический отдел, который говорит, что нужно это делать.
Точно так же, я думаю, это построено у какого-нибудь Procter & Gamble. Там тоже будут говорить: "Подождите, есть российское законодательство, мы не можем его нарушать, мы не можем рекламировать наши бренды у "иноагентов", если это запретили". Поэтому я, если честно, сомневаюсь, что так будет происходить. В этом будет определенный политический вызов, вряд ли на это пойдет бизнес, который продолжает работать в России. Рад буду ошибиться.
Другой вопрос, что есть компании, которые в России официально не представлены. Скажем, какие-то сервисы, может быть, айтишные, те же сервисы, которые могут быть востребованы и в России, и среди эмигрантов. Которые официально в России не работают: у них нет юрлиц в России. Они могли бы заказывать рекламу у российских ютуберов-, блогеров-, журналистов-"иноагентов". Но пока я этого не вижу, пока такой связки не случилось.
– Можете себе представить следующий шаг российских властей по борьбе с неконтролируемыми медиа?
– Да. Запрет донатов "иноагентам", запрет платить что-либо "иноагентам". Мне кажется, что это, к сожалению, очевидный шаг, на который российские власти рано или поздно могут пойти. Поэтому те проекты, которые живут за счет донатов, стараются, чтобы большая часть этих донатов были из-за границы – донаты подписчиков, пользователей, которые живут не в России, у которых иностранные счета, иностранные карты. Это по крайней мере дает надежду, что в случае дальнейших ограничений от российских властей эти донаты сохранятся.
Но я думаю, что российские власти, конечно, будут дальше искать разные способы. Они уже сказали, что будут запрещать выплаты по авторским договорам "иностранным агентам". Это немножечко другая история, но она тоже отчасти коснется журналистов и больше коснется, наверное, всяких артистов, музыкантов, писателей и т.д.
– Когда проходили похороны Алексея Навального, мы очень много картинок из Москвы и людей в России показывали благодаря международным информационным агентствам – Reuters, Франс-Пресс, АР. Они продолжают работать в России. Как вы думаете, есть ли угроза того, что российские власти будут бороться уже и с такими агентствами, которые просто показывают, транслируют картинку?
– Я думаю, конечно, да, конечно, такая угроза есть. Мы видели, что работа американских журналистов в России сейчас, по сути, очень опасна, мы знаем дело Эвана Гершковича. Вообще любой иностранный журналист, который сегодня в России работает, мне кажется, находится под серьезной угрозой. Это большая проблема.
Я думаю, что, конечно, особенно если будут происходить какие-то акции протеста и те же агентства, про которые вы говорите, будут вести какие-то трансляции, передавать картинку, я думаю, что российская власть может легко поставить вопрос об ограничении или запрете их работы и быстро этот вопрос решить.
– Несмотря на то, что эти же агентства снимают брифинги Владимира Путина?
– Да, несмотря на это. Я думаю, что Владимир Путин, который, в общем, довольно давно существенно изолирован от иностранных и российских СМИ, от независимых СМИ, за исключением Такера Карлсона и других небольших исключений, я думаю, что он спокойно переживет, если на его брифинге не будет Associated Press или еще кого-нибудь. Просто Кремль.ру потом передаст видео его брифинга и скажет, что этого достаточно. Не вижу особой проблемы для них.
