В последние месяцы конфликты из-за строительства храмов на месте скверов возникают во многих городах России. Люди недовольны тем, что местные власти принимают решения о застройке, не учитывая их мнения.
Почему россияне так возмущаются, мы спросили ведущего научного сотрудника Института востоковедения РАН Андрея Десницкого.
— Думаю, они возмущаются по разным причинам. Что приходит в голову – что их просто не спрашивают, где и какие строить. Что касается храмов, то у нас полно мест, где этих храмов не хватает. В деревнях очень часто их либо нет, либо они в ужасном состоянии, приход слишком бедный, чтобы как-то поднять [храм].
Когда на этом фоне строится храм где-нибудь в самом замечательном месте в центре большого города, причем территория занимается та, которую использовали для чего-нибудь другого, это вызывает разумные вопросы: что здесь главное – забота о молящихся, которым некуда пойти, или стремление утвердиться и заявить о своих каких-то преимущественных правах. А людей всегда такое раздражает, если это второй вариант.
— Есть ли еще такой момент, что российские люди, как люди не вполне воцерковленные, воспитанные в СССР, ищут храмы, похожие на молитвенные дома из фильма "Блондинка за углом", что-нибудь тихое, желательно андерграундное?
— Любые обобщения здесь будут ложными. Но мне кажется, что сейчас, когда церковь в лице своих официальных представителей настаивает на роскоши, на парадности, она не соответствует ожиданиям очень многих и причем не худших людей, которые ждут, скорее, теплоты и искренности.
Вы говорите о советском периоде, о том, что люди из него вышли. Это так, но вышли-то они уже 30 лет назад. И сейчас, зачастую оглядываясь на эти 30 лет, они видят что-то очень похожее на советский стиль с его пышностью, помпезностью, с его планом по валу – построим больше всех храмов на территории города Москвы. Но вы знаете, давки нет. Даже на Пасху в большинстве храмов можно совершенно спокойно прийти и помолиться. То есть проблема не в том, что их мало, проблема в чем-то другом.
Я обратил внимание на одну очень интересную деталь. Согласно одному из последних опросов, в чем смысл праздника Пасхи знает 50% граждан России. Сколько процентов знают смысл 9 мая? Я уверен, что 100%, и никак не меньше. Что произошло? И при этом "Рождественские чтения", самый главный образовательный и просветительский форум Русской православной церкви, на следующий год будет проходить под девизом "Наследники Великой Победы", то есть будут рассказывать друг другу про великую победу. А хотелось бы чуть побольше про Христа, потому что не все про него знают.
— Почему это произошло? Это какое-то слишком близкое уже отношение церкви и государства, практически неотличимое?
— Так сложилось, что русское православие всегда прислонялось к государству. И когда государство было, скажем так, недоступно и не позволяло тебе прислоняться в такие редкие периоды истории, то оно чувствовала себя очень неуютно. Это не особенность христианства, не особенность, наверное, даже православия, но это особенность русского православия. И при первой попытке что-то со стороны государства предложить, церковь официальная – она очень разная, очень разные люди на официальной ее части – бежит навстречу с радостными объятиями и говорит: "Да-да-да, мы здесь тоже есть".
Вот такое наследие истории. Может быть, сейчас мы как раз переживаем довольно сложный период, когда люди должны от этого устать и сказать: "Мы больше так не хотим". И мы сейчас его проходим.
— Тогда люди должны какие-то функции церкви взять на себя?
— Есть два понимания церкви, их больше, но два – основных. Церковь – это официальная структура, то есть это патриарх, епископат, синодальные отделы, чиновники всевозможные. Церковь как корпорация. Другое понимание – церковь как народ божий. Это абсолютно все верующие. Когда сегодня у нас говорят, что церковь решила, хочет, делает – почти всегда имеют в виду первый вариант.
А второго на самом деле почти нет. Потому что огромное количество людей, которые себя считают православными, которые верующие, которые приступают к таинствам, ходят в церковь более-менее часто, они не ощущают себя этой церковью. Они туда приходят, в церковь, как в музей или в магазин. Вот им что-то конкретное нужно, лично им. Причем я это говорю, не пытаясь как-то преуменьшить их значение, как-то их похулить, абсолютно нет. Приходим в магазин, потому что нам нужно что-то купить. Приходим в музей, потому что нам нужно насладиться великими произведениями искусства. В церковь мы приходим за чем-то подобным. А она уже нам дает, не дает.
В этом отношении, я думаю, огромное большинство сегодняшних проблем. Если вдруг люди, ходящие в церковь, начнут не ходить в церковь, а быть церковью, поймут, что они и есть тот самый…
— Или она начнет меняться.
— То начнет меняться она. Но этот процесс был с двух концов: с одной стороны этого нет, а с другой стороны делается все, чтобы этого и не было, потому что так неудобно всем.
КОММЕНТАРИИ