Американец Джей Ривера говорит, что два с половиной года назад до исполнения американской мечты ему не хватало только семьи. В США у него был хороший дом, работа, высокая зарплата. Но также у него была депрессия и несколько неудавшихся попыток самоубийства.

Сейчас у него нет ничего из списка выше. Джей уехал из США и вот уже более двух лет волонтерит в шелтере для беженцев на окраине Пшемысля – небольшого городка на польско-украинской границе. Через этот город беженцы из Украины до сих пор уезжают от войны.

"Только здесь я впервые почувствовал, что моя жизнь чего-то стоит, – откровенно говорит Джей. – Мы здесь моем полы, ванные комнаты. И это лучшее применение моей жизни”.

“Когда я отдаю что-то другим, это наполняет силами и меня”, – объясняет он.

"Раз прошу Бога, чтобы кто-то помог им, значит, и сам тоже должен помогать"

Снаружи шелтера в Пшемысле – баскетбольное кольцо. На растянутой между деревьев веревке сушится белье. В колонках звучит мелодия Джей Ло, из кухни доносится запах супа – скоро обед. Если не знать, что многим жителям шелтера некуда вернуться из-за войны и из-за того, что их дома разрушены обстрелами, можно принять здание за хостел или дом очень большой семьи.

Внутри – широкие столы. За ними дети рисуют войну, флаги, любимых персонажей аниме. Взрослые обсуждают, как и где им жить дальше.

В этом шелтере есть только один человек, у которого есть дом, но который совсем не хочет туда возвращаться, – американец Джей Ривера.

Весной 2022 года он увидел небольшое, чуть больше минуты, видео. На нем маленькая девочка Амелия Анисович пела песню из мультика "Холодное сердце" – в переполненном убежище в Киеве:

"Эта девочка была такого же возраста, как моя племянница. Я не религиозен, но тогда я помолился Богу и попросил, чтобы он помог тем людям в убежище, – рассказывает Джей. – И решил, что раз я прошу Бога, чтобы кто-то помог им, значит, и сам я тоже должен быть готов помогать".

Ривера взял отпуск на работе в Америке и улетел в Польшу, в Пшемысль. Сначала он просто неделю мыл полы в лагере для беженцев. В Пшемысле тот лагерь называли "Теско", потому что беженцев размещали в бывшем здании одноименного ритейлера. Джей приехал туда 1 апреля 2022 года.

"Первая неделя была самой тяжелой. Каждый день через лагерь проходили тысяча – полторы тысячи беженцев. Полторы тысячи человек приехали – полторы тысячи уехали. И так каждый день, – вспоминает Джей. – Среди них были люди с ужасными травмами – и я даже не берусь говорить о психологических травмах. Я не знал польского, не знал украинского, не знал русского… Так что я просто мыл полы и помогал организовывать процессы. Составлял расписание уборки, организовывал работу клининговых команд, формулировал санитарные протоколы".

У волонтеров были 12-часовые смены, но Джей проводил в лагере по 16-18 часов.

"Я приходил домой (мне повезло снять небольшой домик в городе), звонил друзьям, звонил семье, рассказывал им о том, что происходит. И много плакал. Потом заставлял себя поспать пару часов, если повезёт – три часа, – рассказывает он. – Потом опять вставал и оказывался перед выбором: снова плакать, пока не засну, или подняться и что-то сделать. Но раз уж я прилетел в Польшу, значит, нужно было что-то делать. Отсюда и 18-часовые смены".

Джей говорит, что изначально думал, что едет в Польшу лишь на неделю, но неделя переросла в две. А потом ему позвонила мама – она обещала отдать его собаку Аззи в приют, если сын не вернется домой. И он ненадолго вернулся.

"Всё это дерьмо не имеет никакого значения"

О своем возвращении в США и на работу, а также о том, насколько чужой ему внезапно показалась та, американская жизнь, Джей рассказывает коротко и раздраженно. Он был старшим менеджером по работе с клиентами в фирме, которая работала с медицинскими и фармацевтическими компаниями. Когда он вернулся в офис, вокруг него снова зазвучали слова "коммуникации", "узнаваемость бренда", "охват", "прогнозы". Но после лагеря в "Теско" ему уже больше не удавалось убеждать себя, что все это имеет хоть какое-то значение.

"Когда я вернулся, на рабочей встрече обсуждали, что плакат для конференции отпечатали в слегка некорректном оттенке. И мне нужно было вывернуться наизнанку, чтобы этот постер перепечатали в нужном оттенке фиолетового, – вспоминает Ривера. – А я понимал, что всё это дерьмо не имеет никакого значения. Всё это даже близко было не так важно, как то, чем я занимался в последние две недели. И я подумал: как я могу продолжать это делать?"

"Те две недели на польско-украинской границе значили для меня больше, чем предыдущие десять лет жизни", – подчеркивает он.

В следующие пару недель Джей уволился, оформил документы на въезд в ЕС для собаки Аззи, и они теперь уже вдвоем улетели в Польшу. Больше Джей домой не возвращался.

"Мама сперва думала, что я сошел с ума. Зачем бросать всё, что у тебя было в Соединенных Штатах? – вспоминает он о том, как рассказал семье, что уезжает в Польшу. – У меня была хорошая работа, на самом деле очень хорошая работа, и я был в ней хорош. У меня был хороший дом. Но этого не было достаточно".

"Задача была простой – не оставить людей на улице. И мы с ней справились"

Контроль над лагерем в "Теско", где Джей координировал работу других волонтеров, со временем взял на себя польский "Красный крест", и от помощи иностранных волонтеров там отказались. Но Джей организовал в Польше другой проект – "Волонтерский хаб". Он рассказывает, что в стране было еще много людей, которые летели и ехали туда, чтобы помогать беженцам из Украины, и было много инициатив, которым нужна была помощь. Джей связывал инициативы и людей: взял на себя логистику и помогал организациям находить гуманитарную помощь. Например, у кого-то были запасы подгузников, а кому-то они были нужны – Джей выстраивал эти связи.

Затем с ним связалась инициатива Social Work Hub – они хотели организовать на границе Польши транзитный центр для беженцев с инвалидностью и проблемами со здоровьем из восточных регионов Украины. По задумке, водители из Украины должны были перевозить их в безопасное место в Польше, и этим местом должна была стать площадка на окраине Пшемысля. Проект транзитного центра в таком формате, каким его задумывали, в итоге развалился, но шелтер всё же открылся и существует до сих пор.

"О том, что транзитного центра не будет, мы узнали в день сильной ракетной атаки на украинские города осенью 2022 года. Вместимость лагеря в "Теско" тогда сократили: если раньше там принимали по 1,5 тысячи человек, то в те дни только 200, – вспоминает Джей. – И оказалось, что в дни сильнейшего потока беженцев в Пшемысле не было мест, готовых их принять. Волонтеры, которые дежурили на вокзале, звонили мне и рассказывали, что люди спят на полу, а некоторые – на улице".

Джей говорит, что аренда здания на тот момент была оплачена на три месяца вперед, и в нем решили сделать шелтер.

"Да, у нас тогда было всего 4 кровати и спальных матраса, но я позвонил в Social Work Hub, которая арендовала эту площадку, и спросил: ребята, мы можем впустить людей? Здесь в любом случае теплее, чем снаружи, – рассказывает американец. – Особенного восторга эта идея не вызвала – было непонятно, кто берет на себя ответственность. Тогда я спросил: слушайте, у вас есть кто-то в Польше? Нет? Только я? Окей, тогда я впущу людей. Если у вас с этим проблемы – приезжайте и закройте двери. И они сказали: "Окей, но под твою ответственность".

В первую ночь в будущем шелтере переночевали 30 человек. Джей принес из дома всю одежду и все подушки, которые у него были, и связался со всеми гуманитарными организациями, до которых смог дотянуться: он попросил их поделиться всем, что у них есть. Простыни, шампуни, еда – новорожденному шелтеру нужно было всё. В первую ночь многим беженцам пришлось спать под собственными куртками и пальто.

Утром Джей принес из дома в шелтер барбекю.

"И на завтрак у нас была яичница с колбасой, – Джей называет ее на украинском – "kilbasa". – Семьи, которые жили у нас в те дни, знали, что у нас есть немногое, но они были так благодарны. Задача была простой – не оставить людей на улице. И мы с ней справились".

"Ребенок боялся грозы: гром напоминал ему обстрелы Одессы"

Сегодня шелтер, где работает Джей, в Пшемысле остался единственным, где беженцы из Украины могут бесплатно переночевать. И каждый месяц Ривера ищет финансирование, чтобы сохранить это место.

"Теперь мы самый большой шелтер на польско-украинской границе. Но несложно быть самым большим, когда ты – единственный", – замечает Джей.

Беженцам в шелтере уже давно не приходится укрываться куртками. Теперь у людей есть не только одеяла, но и собственные комнатки. Они отделены ширмами, дверей здесь нет – в целях безопасности. В одной комнате Инесса из Днепра читает сыну сказку про трех поросят и показывает на картинки в книжке: "Дивись, ось тут – дом, а ось тут – великий світ".

Уехать из дома Инессу попросила старшая дочь. Женщина говорит, что сама она уже привыкла к обстрелам, а вот девочка постоянно просыпалась от взрывов и плакала. Когда удары России по городу стали постоянными – ночью, утром, по пути в школу, по пути со школы, снова ночью – семья решила уехать. В шелтере они остановились, чтобы понять, что делать дальше и главное – куда ехать дальше.

Волонтеры помогают беженцам проанализировать условия, которые предоставляют украинцам разные страны. Помогают найти и оплатить билеты, выбрать лучший вариант для себя и детей. Когда мы разговариваем, Инесса уже решила, что увезет детей в Норвегию. А к моменту, когда будет опубликован этот текст, ее самолет уже приземлится в новой стране.

"Я помню историю маленького мальчика из Одессы. Его мама умерла. На фоне стресса, продолжающихся бомбардировок она, к сожалению, покончила с собой, – рассказывает Джей историю еще одного постояльца. – Когда ребенок приехал сюда, он не шел на зрительный контакт, никому не говорил ни слова, всё время проводил рядом с отцом. И так продолжалось несколько дней, пока не случилась гроза. Мальчик был напуган, потому что гром напоминал ему обстрелы. Он прижался к отцу и дрожал, а потом увидел Аззи, мою собаку".

"Аззи тоже боится грозы, он прижался ко мне и отчаянно дрожал. И беспокойство за Аззи пересилило в мальчике его собственный страх. Он начал успокаивать собаку, он хотел, чтобы Аззи почувствовал себя лучше. И беспокойство за кого-то другого помогло ему справиться с собственной травмой, – вспоминает Джей. – На следующий день ребенок больше не избегал зрительного контакта. Сейчас эта семья живет в Ирландии".

"Жизнь здесь отличается от той, которой живут "нормальные люди", да? – спрашивает Джей, рассказав истории нескольких постояльцев. – У нормальных людей есть работа, есть дом, есть семья. Они довольны тем, что делают, и ездят на рыбалку по выходным. А мы здесь моем полы, столы, прибираемся в общих ванных комнатах. Но это то, что мне нравится делать. Это лучшее применение моей жизни. Когда я отдаю что-то другим, это наполняет меня силами".

Джей откровенно говорит, что в его прошлой жизни в Америке смысла не было.

"Я был алкоголиком. Я выздоравливающий алкоголик, два года трезвости. В августе будет три года, – вспоминает Ривера. – Раньше я много пил, а из-за тяжелой депрессии пил я обычно, чтобы уснуть, в надежде, что следующий день будет лучше. Но он никогда не становился лучше. Замкнутый круг. Когда я трезвел, занимался хайкингом, много времени проводил в разговорах со своим котом и собакой и смотрел всякую ерунду по телевизору. Еще мне нравилось готовить. А большую часть моего времени занимала работа".

Единственное, по его словам, что ему тогда, в Америке, доставляло удовольствие, – организовывать праздники для местного комьюнити, особенно на Хэллоуин. Его праздники всегда, всегда были "so freaking cool" ("нереально крутыми"), – с гордостью говорит Джей. Это единственная история из его американской жизни, рассказывая которую он выглядит абсолютно счастливым.

Джей говорит, что его помощь другим – это не самопожертвование. Иногда это, по его словам, это… эгоизм. Когда он начал отдавать свое время и силы другим, он наконец почувствовал себя хорошо:

"Всю жизнь я страдал от депрессии. У меня всегда были суицидальные мысли. Я совершил несколько попыток суицида, но по той или иной причине ни одна из них не удалась. И только здесь я впервые почувствовал, что моя жизнь чего-то стоит", – объясняет он эту мысль.

В планах Джея – сдать свой дом в Пенсильвании, чтобы деньги с ренты позволили ему продолжать жить в Польше и волонтерить. Еще он задумал создать новый лагерь для людей, которым пришлось уехать из разрушенных войной восточных регионов Украины: на него он уже нашел финансирование. Джей говорит, что многие беженцы не уезжали из опасных мест, потому что не хотели оставлять своих сельскохозяйственных животных: коров, коз и других. А в этот лагерь они наконец смогут их забрать.

“Мы фактически попытаемся создать собственную деревню, но такую деревню, в которой люди будут помогать друг другу”, – объясняет он.