Евросоюз согласовал одиннадцатый пакет санкций против России: он вступил в силу 23 июня. Новые меры направлены прежде всего на борьбу с обходом уже имеющихся ограничений: за последнюю неделю появилось сразу несколько расследований о том, что российская армия по-прежнему использует западные комплектующие на фронте, получая их через третьи страны.
Одна из историй – про литовские тепловизоры.
Хороший тепловизор способен обнаружить и распознать добычу во время охоты при слабом свете или в полной темноте. Используют тепловизоры также фермеры для защиты от волков. Спасатели – для поиска пропавших людей, а военные, чтобы вести бой в темноте. Тепловизор на современной войне – это необходимость. Волонтеры с обеих сторон фронта ищут возможности снабдить свою армию современными приборами ночного видения. Объявляются сборы на закупку.
На видео главы Северной Осетии, который отправил тепловизоры российской 19-й мотострелковой дивизии, можно без труда рассмотреть коробку литовской компании Pulsar. Эти кадры и стали поводом для расследования журналистов. "Для военных целей можно использовать любой предмет. Даже кухонный нож. Он может стать холодным оружием. Мы работаем исключительно на гражданском рынке, все наши приборы исключительно для гражданского назначения", – так ситуацию прокомментировал руководитель по связям с общественностью компании Pulsar Германас Кавальскис.
Тепловизор – товар двойного назначения. Контролировать, как именно его будет использовать покупатель, производитель не может. Вероятно, тепловизоры Pulsar есть по обе стороны фронта. Их закупают как для ВСУ, так для армии РФ. "Это может быть старый прибор, купленный в России или Беларуси. Человек, который решил пойти на войну в Украину, мог взять с собой свой собственный прибор, который купил когда-то как охотник. Тепловизор мог попасть в Россию через параллельный импорт. Мы поддерживаем разные инициативы государства и ЕС, которые помогли бы строже контролировать границу и ограничивать возможности параллельного импорта", – заявляют в литовской Pulsar.
Товары двойного назначения, даже те, которые больше в России не продают, можно свободно купить на вторичном рынке. Даже не на черном. На "Авито", например, прямо сейчас висит свежее объявление о продаже тепловизоров Pulsar в разделе "Охота и рыбалка". 130 тысяч рублей за штуку ($1545).
Официально литовская компания Pulsar из России еще полностью не ушла, она только в процессе, есть обязательства по старым договорам. Но после 24 февраля, по их словам, в Россию была только одна поставка биноклей из Китая. Кто заказчик, в компании не сказали: "Это было сделано, чтобы потом не возникло никаких юридических претензий, которые замедлят наш выход из страны. Это прибор дневного видения, чтобы наблюдать за природой, зверями, птицами, лесами. Вы можете его купить в любом магазине за 20-30 евро".
В любом магазине покупали и тепловизоры для ВСУ в начале войны. Волонтеры скупали приборы ночного видения в магазинах для охоты, но они быстро закончились. "Приходилось искать за границей. Привозили из Америки, Европы, искали там в магазинах тактических, оружейных и так далее. Потом эту историю закрыли. Обычный волонтер больше не мог провезти через границу тепловизор, прицел, еще какое-то оборудование, которое нужно военным. Было очень много неприятных историй, когда сюда завозили как "благотворительная деятельность", а потом перепродавали втридорога", – говорит волонтер из Днепра Марина Лопес Энрикес.
За время войны в Украине российские военные не раз демонстрировали оружие или товары двойного назначения, сделанные в странах Запада. Например, американское издание Politico обнаружило, что россияне сумели закупить сотни тысяч патронов американской компании Hornady через две компании: "Промтехнологии" и "Тетис".
Прокомментировать ситуацию Настоящее Время попросило Павла Лузина, приглашенного научного сотрудника Школы Флетчера американского Университета Тафтса.
– Какими методами обхождения санкций в данном случае пользуется России?
– Они не изменились, и до 2022 года были уже основательно наработаны. Это разные подставные фирмы. Иногда посредники, лояльные России, особенно, если мы говорим про Болгарию, про Турцию, про арабские страны. В Европе часто речь шла о Болгарии и Словакии. В странах Балтии тоже были фирмочки, но их было меньше, потому что их давно подчистили. Не знаю, работает сейчас там что-то или нет.
Подставная фирма – либо это лояльные посредники, либо это фирма, непосредственно связанная с российским бизнесом, с российской разведкой, если это, например, военные комплектующие. Она закупает, потом перепродает или поставляет в Россию. Все приводит к удорожанию. То, что стоило условно $100, стало стоить $150 или $200.
– Как это можно эффективно остановить, по вашему мнению?
– Только программой "Нефть в обмен на продовольствие". Если на Россию будет наложено полноценное экспортное и импортное эмбарго, Россия, кроме нефти, в обмен на продовольствие и медикаменты ничего не сможет в мир поставлять. И ничего, кроме продовольствия и медикаментов, не сможет закупать. Если этого нет, то так или иначе Россия будет искать обходные пути и находить. Если мы говорим про электронику, то доля России как покупателя на мировом рынке электроники ничтожно мала. И поэтому очень сложно отследить поставки именно в Россию. Можно прихлопнуть двух-трех болгарских бизнесменов, но взамен появятся какие-нибудь юридические лица в Малайзии, в ОАЭ, во Вьетнаме и продолжат эту деятельность.
Если вводить какие-нибудь сертификаты конечного пользователя на электронику, особенно на микрочипы – то есть не какие-то потребительские, а промышленные – гипотетически это усложнит России жизнь. Но, с другой-то стороны, никто не отменяет того факта, что можно ведь и подержанные чипы использовать. А как с ними быть? Потому что России для ее ВПК требуются сильно сложные технологии и сильно сложная электроника в двух отраслях: в авиационной и в космической. А все остальное по большому счету можно заменить или частично заменить и бывшими в употреблении деталями.
Поэтому единственный полноценный вариант – это "Нефть в обмен на продовольствие", как было с Ираком в 1990-е годы.
– Но страны еще не готовы на это идти?
– Это удивительно, потому что в 1990-е годы они были готовы по отношению к Ираку на это идти, а в 2020-е годы они не готовы идти по отношению к режиму, который гораздо хуже, чем режим Саддама Хусейна, или, по крайней мере, сопоставим с ним. Саддам Хусейн тысячами травил людей химическим оружием, а Россия взорвала гидроэлектростанцию и шантажирует мир ядерным оружием.
– А способна ли российская промышленность перестроиться и заняться тем самым импортозамещением, чтобы не закупать все необходимое на Западе?
– Это невозможно ни по каким параметрам. Международное разделение труда существует не первое столетие, и оно только совершенствуется. Чем сложнее технологии, чем сложнее хозяйственная деятельность людей, тем интенсивнее международное разделение труда. Советский Союз не мог все производить сам и не производил: он закупал электронику в ГДР, в Болгарии, он копировал технологии, он закупал оборудование.
Вы сейчас демонстрируете кадры: Медведев бегает, судя по всему, по "Уралвагонзаводу", смотрит на танчики. Серийное производство танков Т-72 в 1970-е годы началось благодаря тому, что в Советский Союз была поставлена большая партия оборудования из Швейцарии и Западной Германии. Ни страна не может производить все сама, плюс в России не хватит ни рабочих рук, ни мозгов, ни организационного потенциала – ничего. Россия обречена импортировать технологии, компоненты.
Кстати, самое интересное. Мы концентрируемся с вами на электронике, тепловизорах и так далее. Это, конечно, все важно, но самая больная часть, о чем в России не очень любят говорить, – это промышленное оборудование. Вот его контролировать гораздо проще. Но там, конечно, горизонт планирования должен быть дальше.
– Что вы имеете в виду?
– Станки: механические, лазерные. Все, что касается машиностроения. Винтовки тоже делаются на точных станках. Там горизонт планирования должен быть дальше, потому что в основном оборудование закуплено в начале-середине 2010-х годов.
– Это значит, что еще десятилетие оно может работать?
– Нет, ему нужны расходники, ему нужны специальные масла для работы станков, нужно программное обеспечение, которое нужно обновлять. Кроме того, станки амортизируются: их периодически надо менять. И в горизонте нескольких лет, если эмбарго даже в нынешнем виде на оборудование сохранится, не говоря уже о том, если его попытаться ужесточить, что тоже возможно, в общем-то, российский ВПК потеряет способность производить в тех объемах, в которых он производил до 2022 года.
