Политик, экс-депутат Госдумы Дмитрий Гудков задержан на двое суток, в рамках дела, по которому обыскали его дом, опрошены бывшие сотрудники и родственники семьи Гудковых, и проведено 11 обысков за один день.
В деле, по которому проходили обыски, речь идет о неуплате долга по договору аренды нежилого помещения в 2015-2017 годах, писал ранее телеграм-канал "Правозащита Открытки". Потерпевшим по делу выступает департамент городского имущества Москвы, который числится собственником помещения.
В рамках этого же уголовного дела обыски во вторник проходили у бывшего помощника Гудкова Александра Соловьева и главы его предвыборного штаба Виталия Венидиктова. Оба они вышли после допроса в следственном управлении в качестве свидетелей. Задержана и находится в статусе подозреваемой тетя Гудкова Ирина Ермилова.
Соловьев и отец задержанного политика, также бывший депутат Геннадий Гудков, рассказали Настоящему Времени, как силовики ищут долг по аренде и с чем может быть связано столь пристальное внимание властей к политику.
Александр Соловьев: "Они подумали: "Вау, что-то можно как-то приплести".
— Вы говорите, что вы свидетель. Тогда почему у вас проходит обыск?
— К сожалению, Уголовно-процессуальный кодекс позволяет со свидетелями обращаться практически так же, как и с подозреваемыми. Не так же, но тем не менее. Да, обыск проводить у свидетелей, к сожалению, можно. Обыски проводятся с одной простой целью – изъять все подряд и оказать давление. Это еще и просто-напросто жизненно неудобно и финансово тяжело, когда у тебя всю технику изымают, но техника изымается в обязательном порядке.
— А что искали в этой технике? Вы говорили, что вам пришлось восстанавливать симку. То есть отобрали и телефон?
— Да, естественно, отбирают в первую очередь все телефоны, которые есть дома, и в основном ноутбуки. Искали любые документы, проверили все мои документы, даже письма, которые мне писали на аресте в 2019 году, когда были выборы в Мосгордуму и нас всех арестовали.
Когда увидели доверенность Дмитрия Гудкова на меня в качестве его уполномоченного на выборах в Государственную Думу – доверенность еще 2016 года – сразу заблестели глаза, потому что они подумали: "Вау, что-то можно как-то приплести".
Понимаете, как это делается. В постановлении просто пишется ряд лиц, которые могут что-то знать. И все, к вам приходят. Я напомню, что в 2017 году ко мне приходили с обысками по уголовному делу ЮКОСа, которое возбуждено в отношении эпизодов, произошедших в 1994 году, – мне было семь лет. Но всем плевать. "Он может что-то знать, а может не знать. Давайте все изымем, и все", – так это и делается.
— Вы говорите, что статья о причинении имущественного ущерба без кражи очень редкая.
— Она редкая для преследования оппозиции. Я посмотрел количество дел на различных сайтах судов. Оказывается, она не часто, но все-таки применяется. Но для преследования инакомыслия, оппозиции, для политических дел, по-моему, это в первый раз, когда она используется.
— Александр, а в целом вы вообще что-то знаете об этом деле – о долге за аренду?
— Я себя крайне глупо чувствовал во время допроса – меня дважды допросили после обыска, отвезли в Главное следственное управление МВД. Мне задавали какие-то вопросы о совершенно мне непонятных организациях, о каких-то ФИО, мне неизвестных. Я вообще не понимал, о чем речь – какой-то подвал. Не зря Геннадий Владимирович – это отец Дмитрия Гудкова – у себя в твиттере написал, что Дмитрий Гудков о существовании какого-то договора узнал в день допроса. Но, как показывает практика, им абсолютно не важно, в чем вас обвинить. Вот нашли, за уши притянули такую фактуру – пожалуйста, уголовное преступление. При том, что, конечно, статья звучит просто феноменально – о причинении какого-то ущерба без хищения и путем введения в заблуждение. Какое это может быть злоупотребление доверием или введение в заблуждение? Это гражданско-правовые отношения. Идите в арбитраж, решайте эти хозяйственные споры. Я совершенно не понимаю, как такое можно притянуть за уши к уголовному преследованию.
— Наверное, ответ будет очевидным, но все-таки, с чем вы связываете эти обыски и задержания?
— Действительно ответ очевиден: обыски и задержания связаны напрямую с политической деятельностью Дмитрия Гудкова и с его планами баллотироваться в Государственную Думу. А также с тем, что если бы его зарегистрировали в качестве кандидата, то у него были бы все шансы победить с достаточно хорошим отрывом любого из кандидатов, в том числе от "Единой России".
Геннадий Гудков: "У режима нет больше ресурса, кроме как держать власть грубой силой"
— Какая у вас последняя информация?
— Одиннадцатый обыск, который состоялся ночью. Правильно сейчас сказал Саша Соловьев, что пишешь любые фамилии и делаешь что угодно. Это такая практика. Знаете, конечно, в любой цивилизованной стране давно бы уже не был министр внутренних дел на месте, руководители следственных органов и так далее – они все были бы под судом, шли бы расследования о злоупотреблениях.
Вчера взяли у нас бывшего сотрудника, военного, он пенсионер, давно уже не работает, рыбу ловит. Вкусную очень рыбу он где-то в Астрахани ловит. То есть он занимается своими семейными делами. К нему вчера приехали, обыскали в 11 часов ночи, до пяти утра держали в следственных органах. Можете представить цинизм. Я вообще даже не знаю, что они творят. Он завхозом работал когда-то у нас в объединении. Грубо говоря, завхозом – начальником административного отдела, так называлась его должность. Я вообще не понимаю, что они творят. Зачем приезжать в 11 ночи к обычному работяге, который зарабатывал свою какую-то небольшую зарплату, работает десять лет назад с Гудковыми, обыскивать, везти его в Следственный комитет и держать до пяти утра. То есть у нас 11 обыск за вчерашний день у семьи Гудковых, в команде Гудковых. И я до сих пор не могу понять формулировку обвинения.
Я вчера посмотрел – теперь я большой специалист по 165 статье (причинение имущественного ущерба – Настоящее Время), я ее никогда не читал, она мне не нужна была в жизни. Я тут прочитал, она вообще не касается людей, если есть отношения юридических лиц. Там субъект этой статьи – физическое лицо, достигшее 16 лет. А мы говорим, если там арендная плата, по которой старшего Соловьева допрашивали, он, естественно, в ошалелом состоянии находился при этом, – это вообще отношения юридических лиц.
— Вы говорите, что было 11 обысков по семье Гудкова. Вы написали в твиттере, что спецоперация по зачистке Гудковых сопровождалась тотальной прослушкой телефонов всех сотрудников, даже бывших, а также их близких друзей.
— Звонят и вызывают всех тех, с кем поддерживали по телефону долгую связь: друзей, товарищей. Вчера даже вызывали каких-то подруг, которые 10-12 лет не работают у нас, но просто поддерживают телефонные отношения, поддерживают контакты. И мы поняли по комментариям ряда сотрудников, что результаты прослушки у них есть.
То есть для того, чтобы на дело по какой-то спорной аренде было брошено 150 сотрудников, 150 автомашин, 11 обысков, следователи работают до пяти утра, изъята куча документации, куча техники. Вы просто представьте, какие затраты понес бюджет и налогоплательщики для того, чтобы раскрутить это дело по неуплате задолженности по аренде. Оказывается, эта фирма, я не знал, еще до 2016 года платила арендную плату. После того как произошло трехкратное увеличение, она еще платила, но потом уже все, потому что невозможно. Дмитрий там каким образом? Соловьев Саша там каким образом?
— Кто связан из Гудковых с этой фирмой, вы понимаете?
— Из Гудковых там формально – никто, а фактически связана наша близкая родственница – сестра моей супруги, которая в заложниках находится у них сейчас, она в клетке сейчас находится.
— Это Ирина Ермилова, которую задержали?
— Ирина Ермилова, да. Она просто заложница. Все, вот пошла эта тенденция – брать родственников в заложники. У Ивана Жданова забрали отца, у Алексея Навального забрали брата Олега, сейчас у Шестуна под уголовное дело хотят забрать отца и жену – завели дело только что. Александр Шестун из Серпухова, который восстал против уничтожения муниципального образования.
— В свете того, что вы говорите, не жалеете ли вы, что ваша семья осталась в России?
— Жалею.
— Вы понимаете, что дальше?
— Тридцать седьмой год – репрессии, посадки, обыски, стуки и звонки ночью, аресты, изъятие детей из семей, в конечном итоге посадки и расстрелы.
— У вас есть надежда, что, возможно, после выборов в Госдуму в сентябре 2021 года ситуация как-то ослабится?
— Нет, нет никакой надежды. У режима нет больше никакого ресурса, кроме как держать власть грубой силой. Никакого больше ресурса нет. И не имеет значения, кто в Думе. Она и сейчас, эта Дума, карикатурно позорнейшая, агрессивно послушное большинство в Думе. У них и сейчас никаких проблем нет, они могут [получить] любой результат – мы с вами на Конституции это увидели. У них реальная задача – держать народ силой, превращая в быдло. Тенденция на усиление репрессий, усиление гнета, усиление жестокости, массовые посадки, она будет продолжаться.
— У вас есть какая-то информация, в каком состоянии находится ваш сын и сестра вашей жены?
— Нет никакой информации, потому что они задержаны и находятся в изоляторе временного содержания. Это, конечно, позорнейшее дело. Но понятно, они все позорнейшие.
К тому, что прослушивают семью, наших помощников, политический актив – к этому мы привыкли, это мы знаем. Поэтому делать все стараемся публично, потому что когда ты делаешь все публично, никогда не ошибешься. А прослушивают обычных людей – секретарей, бухгалтеров, завхозов, людей, с которыми они дружат. Представляете, идет огромная оперативно-техническая работа по делу о якобы неуплаченной аренде.
