В городе Переславле-Залесском в Ярославской области семья умершей от коронавируса 63-летней Галины Олейник пытается добиться помощи от поликлиники, в которой работала заболевшая.
Женщина почувствовала недомогание еще в мае: у нее поднялась температура, потом появился кашель. Врач, которого женщина вызывала на дом, лечила ее от ОРВИ. О тестах на наличие коронавируса речи не шло.
Спустя три недели Галина Олейник умерла, не приходя в сознание, в инфекционном отделении больницы № 2 в Ярославле. Среди причин смерти: острая респираторная недостаточность, двусторонняя тотальная вирусная пневмония и в итоге подтвержденный диагноз – COVID-19.
Дочь Галины Олейник, Анна, рассказала Настоящему Времени, как ее мать заразилась коронавирусной инфекцией, как протекало лечение и почему она не может добиться помощи после смерти матери:
Я маме неоднократно говорила: "Мама, возьми неоплачиваемый отпуск. Либо попроси за свой счет. Отпуск, может, передвинуть как-то". Говорю: "У тебя такой возраст. Ты посмотри, что пишут в СМИ". Но хоть Переяславль и за 100 км от Москвы, как-то в это все никто не верил.
Третьего мая мы вечером сели пить чай, и вдруг вот просто мамино лицо, я даже не знаю, как сказать, щеки начали краснеть. Такого цвета свекольного. Я говорю: "Мама, тебе жарко, что ли?" Она говорит, сама вот так потрогала: "Ань, не пойму. Как-то, – говорит, – жарко мне, да".
Пришла к маме врач на следующий день. Назначила лечение: капли в нос – гриппферон, ингавирин – противовирусное. Эти же слова она сказала и мне, что сейчас в Переяславле такая ситуация, что существует ОРВИ, которое [сопровождается такой] температурой, у всех по-разному организм воспринимает инфекцию. У всех она разная и держится по неделе. У кого-то она держится в 37 градусов, у кого-то она очень быстро увеличивается, и за несколько дней спадет. И как бы, вот лечимся противовирусными средствами.
Мама в этот вечер, это было 6 число, уже вызывала скорую. "Ань, – говорит, – у меня температура уже ничем не сбивается. Я не знаю, чем ее сбивать".
Я говорю: "Мама, настаивай на рентгене. Настаивай на рентгене!" Потому что за это время мама сказала, что она, когда ночью просыпается, она как облита водой.
Она каждый день говорила тише и тише голосом. К телефону уже перестала подходить. И даже на мои вопросы она давала ответ не на поставленный вопрос, что меня удивляло. То есть она, видимо, уже совсем плохо себя чувствовала.
Мама позвонила мне совсем тихим голосом 14 числа: "Аня, у меня совсем плохая КТ". На тот момент у нее поражение легких было уже 75%. "Меня переводят в Ярославль". Я заплакала, говорю: "Мамочка, ты только лечись. Я, – говорю, – сама уже себя очень плохо чувствую. Я уже не встаю. Мне очень плохо".
С 14 числа по 21-е мы не имели никакой связи. Нам сказали, что она на ИВЛ. Прошло шесть дней. Позвонил врач из клинической больницы:
– Вы Анна?
– Да, я Анна.
– Ваша мама умерла.
Поскольку про нашу семью знал весь Переяславль, это маленький город, извините меня. Дети мои были никому не нужны. Все боялись нас как прокаженных. Я не знаю, как будто в нашем доме чума.
Пока ничего не известно. Почему она не внесена в реестр погибших от COVID-ной инфекции.
Я написала письмо в прокуратуру онлайн, через госуслуги. Ответа пока не было, обращение зарегистрировано. Я позвонила в страховую, как это вообще все происходит. Переяславская страховая сказала, что они не знают, не слышали, у них нет вообще никаких постановлений.
Надо было провести дезинфекцию трупа, надо было оплатить вскрытие, купить гроб. Было такое условие, что маму похоронят в мешке в целлофановом, мы заколачиваем гроб прямо в морге, мы ее не увидим.
