В Запорожье полиция начала работать в усиленном режиме после столкновений возле храма Украинской православной церкви (Московского патриархата). Причиной столкновений стал отказ священника из УПЦ (МП) отпевать погибшего в новогоднюю ночь ребенка, который был крещен в церкви Киевского патриархата.

Почему ожидания современных прихожан могут не совпадать с традиционными представлениями самой церкви о своем предназначении и какой еще конфликт кроме межконфессионального можно отметить в этой истории, Настоящему Времени рассказал историк церкви, библеист Андрей Десницкий.

— Я пытаюсь сейчас понять, что произошло в Украине в голове этого батюшки из церкви Московского патриархата, который, казалось бы, поступил, наверное, канонически верно, решив не отпевать ребенка, которого крестили в другой церкви. Почему это вдруг произвело такой разрушительный эффект? С точки зрения священнослужителя, в чем конфликт, когда священник существует по своим церковным правилам, а общество сейчас пытается увидеть в церкви какую-то такую светскую жилетку, поликлинику, службу сервиса? Существует ли вообще такой конфликт, по крайней мере, кажется, что он есть, или я ошибаюсь?

— Именно этот конфликт существует. Говорить о том, что произошло в голове у неизвестного мне человека, я никоим образом не берусь, а вот то, что происходит, причем далеко не только в Украине, но и в России, в других многих странах с этими самыми отпеваниями, рассказать могу.

Смотрите, буквально сегодня была информация о том, что в России посетили рождественские богослужения, один из величайших праздников, два с чем-то миллиона человек, притом, что в России около 150 миллионов живет. Ладно, часть из них – мусульмане, часть из них – больные, часть – младенцы, но дееспособных и номинально православных в церковь на Рождество пришли процента 3-4 от силы. Но при этом, когда умирает кто-то родной и близкий, тем более трагическая смерть младенца, это понятно, это страшная совершенно вещь, конечно, большинство этих людей обращаются к церкви за молитвой, за утешением.

И вот здесь возникает такая коллизия: вроде бы во время отпевания церковь провожает своего, даже слово "член", наверное, здесь не очень точное, это у партий бывают члены, у организаций, своего брата или свою сестру и говорит о нем с Богом как о родном и близком человеке. В подавляющем большинстве случаев священник, который отпевает малыша ли, старушку ли, он ничего не знает об этом человеке, и люди, которые стоят вокруг, этого священника приглашают, просто потому что хор, потому что надо же отпеть. Пока это все канонически гладко. То есть формально человек крещен, ходил он в церковь, не ходил, в другую ходил или вообще в последний раз 10 лет назад был в церкви – не очень это интересно. Вот тут возникает такое наслоение, конфликт двух юрисдикций в Украине, и ожесточение, которое сопутствует любому конфликту подобного рода, оно и порождает вот эту странную ситуацию.

Вы очень точно сформулировали, что, с одной стороны, к церкви обращаются как к такому комбинату услуг ритуальных и обижаются, если церковь не соответствует этому образу. С другой стороны, церковь, люди церкви в какой-то момент должны сами ощутить свои границы и сказать: нет, мы все-таки не бюро добрых услуг, чтобы вам за некоторые денежки проводить определенные действия по заказу, у нас все-таки есть свои какие-то границы. А поскольку эти границы не очерчены, они в теории есть: если ты православный – тебя отпевает православный священник, если нет – то извини. А кто православный, какой юрисдикции? А православный ли тот, кто крестился 30 лет назад и 10 лет назад перестал ходить в церковь? На эти вопросы ответа нет.

— Но тогда если сейчас формально подходить, с точки зрения священника православной церкви МП в любой стране, если к нему обращаются люди, которые принимали обряд крещения не в МП (пусть даже вообще католики), но нужно отпеть – такая ситуация сложилась, на необитаемом острове – он один священник, он это может сделать? Или это совсем нарушает его представления о вере?

— Конечно, может. Понимаете, есть разные практики, есть теория. Теория гласит, что для православных действительно любое крещение, совершенное христианином во имя Отца и Сына и Святого Духа. Если мирянин, священник, православный, католик, лютеранин, баптист, кто угодно окрестил другого человека, желая его крестить, естественно, не в игре, не в театральном зрелище, и произнес эту формулу "Во имя Отца и Сына и Святого Духа", крещение действительно. То есть человек христианин, соответственно, над ним можно проводить все обряды, все таинства, которые проводятся над христианами. Другое дело, что это, конечно, редкий случай, когда крестит, допустим, мирянин или когда крещеного в лютеранстве или в баптизме принимают в православие. Там обычно есть свои обряды.

Но другое дело, что есть практика. И если посмотреть на историю той же Украины, где очень часто бывали конфликты между православными и католиками, например, во времена Речи Посполитой, то доходило до того, что перекрещивали, что, допустим, человека, крещенного у католиков, православные перекрещивали, считая, что католики – это вообще не христиане, а непонятно кто.

— А существуют, на ваш взгляд, в Украине именно с точки зрения Московской патриархии некие установки не оказывать содействие православным других конфессий, в том числе непризнанных никем церквей? Или это все остается на усмотрение священника?

— Об этом надо спрашивать православных священников и епископов в Украине, я сижу в Москве и давно не был на украинской земле. Но я так понимаю, что одно дело – официальные установки, другое дело – приходят к тебе в храм, если ты священник, люди, и ты их встречаешь так, как ты считаешь нужным. Вечная история нашего восточного славянства, не будем тут делить на страны, когда есть официальная позиция, она может быть достаточно гуманной, достаточно внятной, а есть на местах то, что творится. И в конечном итоге он может отказаться, его никто не заставит. Епископ его, может быть, заставит, но он не будет этого делать.

— И вопрос общего характера и, если позволите, про православную паству. Нет ли у вас ощущения, что, в отличие от православной церкви, действительно верующие православные провели внутреннюю реформацию, и они относятся к церкви как к институции скорее протестантского толка, в то время, когда она сама осталась канонической.

— Это очень общий вопрос. Понимаете, люди есть очень разные, и как раз один из моих тезисов, на который некоторые обижаются, некоторые соглашаются, в том, что сейчас в Русской православной церкви, которой я сам принадлежу, люди разных вер. В ней есть люди, которые верят во Христа, прежде всего, есть люди, которые верят в империю, прежде всего, если люди, которые веруют в стабильность, прежде всего. И это все в очень странных сочетаниях.

Я думаю, что сейчас на самом деле проходит очень много сложных процессов, практически не описанных. Мы видим, что сейчас, скажем так, проходит чудовищный смысловой раскол, не организационный, а смысловой, между, условно говоря, официозом, между теми, кто представляет верхушку епископата и, соответственно, синодальных структур, и, грубо говоря, интеллигенцией. Я понимаю всю условность этих определений. Но есть не то чтобы мы назвали реформацией, реформация – это конкретное историческое событие, которое было 500 лет назад, кстати, ровно 500, и, конечно, оно не может повториться, весь мир изменился с тех пор. Но переосмысление происходит очень серьезное, очень глубокое, и мы об этом практически ничего не слышим, потому что если что-то выбирается наружу, это, как правило, скандалы. Вот очередной скандал – кто-то отказывается кого-то отпеть.